|
|
||
Серж ХРИЗОЛИТ
"ЭНск", №8, 1994БАЛАНСИРУЯ МЕЖДУ СЛУЧАЙНОСТЬЮ И ОТТОЧЕННОСТЬЮ
Автобус ехал за городом среди красивых перелесков и уютных дач. Рядом со мной сидел, улыбался и болтал Леонид Федоров, просто Леня, без которого я просто не могу себе представить историю •ленинградского рока. Без группы АУКЦЫОН - среди поколения питерских групп, появившихся до 85-го года и существующих по сея день, видимо, только этот коллектив может считаться в полной мере живым и неувядающим. Где они, все эти телевизоры, алисы, аквариумы, короче, легенды Ленинграда середины восьмидесятых, задававшие тон всему советскому року, спустя десятилетие? Верно, почившие в стадионной бозе. Вспомните точное предсказание БГ в 83-м году в песне "Немое кино" насчет рокеров и джазменов.
А вот АУКЦЫОН не только остался живым, но даже поднялся очень сильно вверх. Подобно группе НЕ ЖДАЛИ, они стали своими в Европе, имеют собственного менеджера в Германии и ездят на собственном уютном автобусе, старом "Мерседесе". Причем никакого понта тут нет. Вы любите романтику трассы? Вы видели ранние роуд-фильмы Вима Вендерса? Тогда поймете.
Словом, рядом со мной в этом самом автобусе ехал человек, с которым очень давно хотелось познакомиться. Ожидания не обманули - газете "ЭНск" представился замечательный случай взять интервью у группы, которой уже больше десяти лет...- Примерно половина людей из тех, кто знает группу, считает, что в АУКЦЫОНЕ главный человек - Олег Гаркуша. И в смысле всей организации, и в смысле написания музыки и текстов. Многие даже полагают, что он сам и поет. Как тебе такая "несправедливость"?
- Да я нормально к этому отношусь, я не думаю, что это очень плохо. Хорошо. Это меня не только не волнует, а даже как-то весело и радостно сохранять такое "инкогнито".- А Гаркуша, собственно, всегда был только шоуменом?
- Не только. Я бы, вообще, сказал, что он, во-первых, такой энергетический источник. А во-вторых, стихи пишет, которые потом текстами становятся.- А источник - на концертах или вообще по жизни?
- Да как можно отделять? По жизни, по всему. На записи последнего альбома "Птица", например, его вообще, практически, не было; он приехал в студию на пару часов, но это ни о чем не говорит. В принципе, музыка как таковая получается только, если есть такие люди как все мы - мы подпитываем энергетически друг друга, может быть, даже бессознательно. И Гаркуша - один из таких людей.- Насколько стабилен состав группы за последние годы?
- Вместе этим составом играем с 88-го года. Борис Шавейников - драмс, Виктор Бондарик - бас, Дмитрий Матковский - гитара, ситар и другие струнные, Николай Рубанов - всякие дудки (саксы, кларнеты, флейты, дудуки, жалейки и подобное), Дмитрий Озерский - клавишные, Павел Литвинов - перкуссия, Олег Гаркуша - шоу, Михаил Раппопорт - наш тотемный звукорежиссер, и вообще, все, что поломается, включая даже наш автобус, он чинит, ну и ваш покорный слуга - гитара, вокал.- По какому принципу приглашаете людей на запись? Как, например, появился Шилклопер на "Птице"? Просто друзья?
- Нет, до этого Шилклопера мы вообще не знали. Мы часто приглашаем кого-то, потому что нужны инструменты, на которых мы сами играть не можем, а сэмплировать нам не по кайфу. Когда живой человек играет - совсем другое дело, тем более все партии у нас достаточно простые, однако сложно почему-то найти человека, который смог бы их сыграть. А "Птицу" писали в Москве, нужна была валторна. Мы вроде сначала пригласили одного паренька с консерваторским образованием, но он не сыграл, как ни странно, хотя партия тоже простая - ему оказалось слишком высоко. А так как мы знали, что лучше, чем Шилклопер, нам не найти никого, мы и решили - а чего бы ему не позвонить? Он приехал буквально на один раз, сыграл очень здорово на двух песнях. По крайней мере, "Спи, солдат" сразу по-другому зазвучала. А он ведь даже не слышал ее раньше, просто сыграл и даже сам ошалел. Бывает вот ведь такое.- Я как-то заметил, что у вас существуют партии неких инструментов, которые, слегка видоизменяясь, повторяются на разных альбомах. Например, саксофонная партия "День Победы" - "Все вертится". Это следствие стилистики?
- Нет, так вышло. Песни разные, а значит, партии разные. Прием же может быть использован и один. Это то же самое, что говорить, что из альбома в альбом у нас кочует партия барабанов. По поводу же саксофона я могу только сказать, что я не слышал еще где-либо, чтобы так использовался звук сопрано (может, только в джазе так кто-то делал), когда саксофон звучит уже не как саксофон, там звук очень необычный, типа трубы какой-то.- Помню, в 87-м вас с легкой руки Житинского называли караван-сараем. Насколько изменилось состояние группы? Бурность перешла в солидность?
- В общем, что-то безусловно изменилось. Не знаю уж, в худшую или в лучшую сторону. Мы сейчас больше стали обращать внимание на музицирование как таковое, поэтому изменилась точка зрения наша личная, наше восприятие... Мы стали меньше внимания обращать на публику.- Однако, группу по-прежнему многие склонны называть музыкальными хулиганами. Почему?
- Хоть нам и за тридцать, у нас остается в крови нонконформизм. Потому что мы, по крайней мере, не пытались делать что-то для кого-то. Мы все играем для себя, чтобы нам нравилось, чтобы мы находили что-то новое конкретно для нас в данный момент. Видимо, поэтому. Каждый сам по себе, может, и испытывает пристрастия определенные, к какой-то определенной музыке, а вместе получается как у рака-лебедя-щуки. На стыке или разрыве наших личных устремлений и получается такая музыка, которую делает АУКЦЫОН.- А уход Кирилла Миллера сказывается?
- Нет... да... ну нет... Да все сказывается. Просто мы больше стали обращать внимание чисто на музыкальную сторону. В частности, перестали делать случайные вещи. Они все же остались, но нет того... раньше мы вообще очень любили случайность и торчали как бы только на этом, на самом факте спонтанности, когда не важно, что сыграно, главное, чтоб это было мимолетно. А сейчас вопрос стоит иначе. Надо чтобы было и то, и то - и качественно, и живо.- Задавая этот вопрос, я имел в виду другое. Какое у тебя отношение к Миллеру как человеку модернистского толка? Я считаю, что в этих концепциях очень мало искренности, а ваш первый альбом без Миллера, "Птица", как раз получился очень душевным, трогательным.
- Я к Кириллу всегда хорошо относился, потому что в отличие от многих людей, с которыми я общался, он человек достаточно живой и деятельный, что меня больше всего в нем радовало. Он не может дымить просто в потолок, в нем энергия кипит, и он ее выплескивает, не стараясь особо получить что-то взамен, на мой взгляд... Хотя он, конечно, крутится, как и все мы, ищет чего-то, денег побольше заработать хочет... Я думаю, что сейчас я к нему так же отношусь, как и относился. Я не чувствую к нему отторжения чисто душевно, потому что на самом деле человек он хороший. Просто он не может долго заниматься одним и тем же. В свое время он играл в АУКЦЫОН, эта игра ему надоела, теперь он играет в другие игры.- Мне кажется, он сделал какой-то базис для имиджа группы. Ты с этим согласен?
- Нет, пожалуй. Я думаю, что все произошло как раз от обратного. Он увидал нас и, в какой-то момент, помог нам очень сильно, потому что мы всем этим, что связано с имиджем, не занимались и не умели заниматься. Декорации нам первые сделал, костюмы, которые даже и не прижились, но все же... Тяжело быть на сцене, когда начинаешь довольно активно концертировать - поневоле начинаешь искать себе одежду, в которой тебе было бы удобно, вплоть до ботинок. Паша мне как-то говорил, что в Германии случайно забыл переодеть тапочки перед концертом. Концерт был из двух отделений, и в первом он чувствовал себя, как не знает кто; он стоял в этих тапках, в которых привык ходить, а играть в них не может, и у него облом был полный. А Миллер и не мог угодить всем, он пытался, где-то даже попадал в точку, но редко. Единственно, что он мне костюм сделал очень кайфовый, мне его жена из холста скроила, а Кирилл разрисовал - я его до сих пор иногда просто так ношу. Что еще? Да, грим, хотя и мы сами уже начинали этим заниматься, потому что Озерский учился в институте культуры на режиссерском отделении и умел обращаться с гримом. Пожалуй, только Гаркуше он продумал грим, но мне изначально этот грим не особо нравился...- А как появился примечательный костюм Гаркуши?
- Просто он купил костюм, году так в 83-м, стал в нем ходить, потом начал потихоньку вешать значки. Долгое время один висел, а потом ему их стали просто все дарить, завешали его, половина уже потерялось. Было время - у нас были длинные челки, мы костюмы в комках покупали, рублей по пять, ходили по улицам в них. У Гаркуши, кстати, первый костюм был круче - вообще, какой-то довоенный, очень кайфный - с воротником, с лампасами, - по-моему, так официанты ходили в те годы.- А какое у тебя отношение ко всяким концепциям?
- У меня отрицательное отношение ко слову "концепция". Есть просто творческое отношение к жизни - если ты человек творческий, то и жизнь свою стараешься сделать праздником. Это потом можно навесить ярлык "концепция" - а мы так просто жили и живем. В принципе, для нас меняется только возраст и время, но главное не меняется: не важно, чем ты занимаешься, главное - твое отношение к жизни. Делать концепций для меня, которому тридцать, смешно уже... Суть в том, что концепция не первична. Главное - душу свою вылить, отдать, умереть, быть честным, а не концептуальным.- В группе есть какой-то элемент единоначалия или же у вас подобие демократии?
- На мой взгляд, все упирается в чисто человеческие отношения. Чтобы существовать вместе долго, нужно хотя бы уважать друг друга... А от жизни все и отталкивается - на мой взгляд, трудно делать что-то путное вместе, если ты не доверяешь человеку в том, что он где-то прав, если ты не прислушиваешься к его мнению. По крайней мере, все аранжировки у нас делаются сообща практически всегда, за редкими исключениями. Ведь все музыканты у нас, как таковые, люди самостоятельные. Мне, например, сложно было бы диктовать исключительно свою волю, - другим, я думаю, тоже. Конечно, я могу сказать, допустим, Борису, что надо так и так, но я прекрасно знаю, что он это найдет и сам, и сыграет в сто раз лучше, нежели по указке меня, который знает не более двух-, трех- или четырехдольных рисунков: он же может сыграть так, как никто вообще не сыграет. Главное, чтобы у него свобода была. Так же и у остальных. Коле могу сказать играть по нотам какие-то штуки-дрюки на саксофоне, но для того, чтобы ему было интересно, он должен придумать сам эту партию...- Какой подход у вас к музыке - джазовый или роковый? Я спрашиваю и потому, что ты сказал, что музыканты все самостоятельные - а значит, во избежание состояния "лебедь-рак-щука" требуется обладать какими-то импровизационными чувствами, что ли.
- Когда делаются аранжировки, это импровизация в чистом виде, потому что, на самом деле, я зачастую приношу мелодию со словами или даже еще без слов и пытаюсь показать то, что я слышу. А дальше начинается сооружение костяка, бас-барабаны, с первого раза никогда никому не нравится, потом уже происходит процесс скульптурной лепки остальных партий. Длительность такого процесса разная, иногда песни делаются годами, - например, "Пионер", - поэтому говорить об импровизации уже не приходится.- Уточни, пожалуйста, кто является автором песен АУКЦЫОНА.
- Почти все мелодии пишу я, а тексты пишет Озерский, совместно со мной. Частенько тексты пишет Гаркуша, правда, в последнее время - редко, на "Птице" его личная вещь только "Уши", еще мы с ним заглавную композицию сочинили.- Какое у вас соотношение между музыкой и текстами?
- Единение должно быть полным. На нас очень большое влияние оказал Хвост, в том плане, что единство должно быть настолько органичным, чтобы как в пословице - из песни слова не выкинуть. Плюс ко всему мы стараемся с Димой делать тексты, идущие чисто от звука, а не от смысла, в первую очередь. Смысл, конечно, получается, но мы стараемся идти именно от звука, от букв даже каких-то. Мы как бы парим над смыслом, мы не думаем о том, что хотим этой песней сказать в конечном счете, мы думаем о настроении, в котором пребываем конкретно в момент написания вещи.- То есть мелодия как таковая появляется раньше?
- В общем-то да, когда сочиняем вместе с Озерским, это чисто процесс по мелодии, причем чем кайфовей мелодия, тем вернее можно сказать, что из этого выйдет песня, много очень просто отсеивается или не выживает в качестве песни. А если пишем текст вместе с Гаркушей, то вопрос стоит несколько иначе: допустим, у него есть некий текст или даже только фраза кайфовая, я пытаюсь это напеть, если она мне нравится. "Самолет" вышел именно так: был текст, на который непонятно каким макаром попала мелодия.- Возвращаясь к "Птице"... Когда вышла немецкая пластинка, я с удивлением обнаружил, что стороны имеют названия - "Добрая" и "Злая".
- Нет, это не мы, это очень смешно вышло, потому что у нас есть менеджер немецкий, Кристофф, который русского языка не знает. А мы, когда писали выходные данные для немецкой пластинки, просто забыли указать стороны • "первая" и "вторая". Ну и отправили ему такую информацию. У него же в друзьях есть еще группа НЭП, которая тоже там выпустила диск, на котором и обозначила стороны так. Кристофф и подумал, что по-русски это так и звучит: Side One - Сторона Добрая, Side Two - Сторона Злая. Мы бы такой глупости себе никогда не позволили, такого мы даже и помыслить не могли, это нечто из области извращений.- То есть если альбом - добрый, он добрый весь, а если злой - то тоже весь...
- Я не считаю, что он злой. Мне кажется, что у нас нет вообще злых альбомов. Есть грустные, есть ужасные, но не злые.- Каков у тебя источник вдохновения для написания таких альбомов, как "Птица"?
- Не знаю, мне вдруг однажды очень захотелось написать такой хороший альбом, с хорошими мелодиями и добрыми текстами. Изначально хотелось сделать альбом цельным, причем цельным музыкально, без всяких социальных и политических идей. Немного, правда, не так получилось, как мыслилось, но главное достигнуто - альбом можно слушать не отрываясь от начала и до конца, на мой взгляд. Потому что, как мне кажется, вся беда в России с музыкой происходит оттого, что все пытались делать музыку добрую, душевную, умную, но не цельную, не такую, чтобы ее можно было слушать от и до, - причем еще, чтобы она была лаконичная, четкая и простая. На Западе примеров такого подхода навалом -даже у самых поганых и противных музыкантов.- А вот как ты относишься вообще к звукам - ты используешь готовые формы или пытаешься синтезировать новые?
- Я никогда не выдерживаю долго возиться со всякими примочками, мудрить, выруливать звук. Я к этому достаточно грубо отношусь - бум, и все; дальше там это может и не понравиться, тогда я что-то подкручу или вообще отброшу тему. Но высасывание звука из пустых электронных коробок - глупость абсолютная.- Что для тебя гармония?
- Гармония - это соответствие. Это убедительное звучание. Если человек играет честно и открыто, то это не может быть просто плохо, независимо от того, на чем и как этот человек играет. Гармония сама по себе проявляется безо всяких экспериментов. Даже если ты суперклавишник или супергитарист, это ни о чем не говорит - ты можешь играть быстро, технично, длительно, знать все входы и выходы, но при этом быть совершенно бездарным музыкантом.- А что ты сам слушаешь в последнее время?
- Много чего - от сырого гаражного рока до И.-С. Баха. У меня есть определенные пристрастия, но я не считаю себя человеком, влюбленным во что-то одно или влюбленным долго. Поэтому у меня нет любимой группы.- Это, кстати, я давно подметил, что долго что-то слушать для меня тоже весьма невыносимо - мозги коснеют. В принципе, в любом человеке сила привычки очень сильна, оттого так трудно людям порой слезть с любимой мелодии, и так это превращается в попс. Иногда себя силой заставляешь прекратить слушать кого-то по двадцать раз за день. Я полагаю, привычка - это основной принцип популярной музыки. А к какой версии склоняешься ты?
- Я думаю так: почему все люди, собственно, должны любить музыку? Почему после напряженной восьмичасовой смены рабочий должен слушать Генделя? Это же психически тяжело. Я даже полагаю, что музыку по-настоящему любят только сами музыканты, остальные ее в лучшем случае только слушают. Впрочем, тут я не могу рассуждать объективно, поскольку мы сами по сути музыкантами не являемся - мы играем рок.- То есть для тебя рок - не музыка?
- Вот возьмем рок-н-ролл как таковой - ну что может быть глупее его, этих трех аккордов, какая это, собственно, музыка? Посему миру просто повезло (или наоборот, не повезло), что такие люди, как Марли или Леннон умудрились из всего этого сделать еще и музыку. Из рок-среды очень мало выделяется людей, которые хотят заниматься именно музыкой. Вот ведь никто же не говорит, что у АЛИСЫ, допустим, все абсолютно плохо - нет, там с энергетикой (по крайней мере, раньше) все в порядке, но музыкой, какими-то откровениями музыкальными там никогда и не пахло. Ну, подняли они, допустим, русское сознание куда-то, Бог с ними, но музыкальную культуру - ни в коем случае. Есть три условия для того чтобы стать музыкантом, три принципа: музыка не только выплеск энергии, раз, музыка - достаточно сложная работа ума, два, и талант либо музыкальная школа никак не являются мерилом музыканта, три.- Интересно, какое твое отношение к вашей пресловутой ленинградской школе, в которой АУКЦЫОН всегда занимал одно из ключевых мест?
- То, что эта школа растворилась, имеет простую причину: все выплеснули энергию, ого-го какую, всю страну затопило. Но энергия во взрослом возрасте практически не восполняется, и импульс общий гаснет. Помимо же энергии в этом, так сказать, движении ничего и не было. Это само по себе мощно, и слава Богу, что это так было. Зачем еще что-то? Это же рок-н-ролл. В конце концов, придет на смену молодое поколение. И еще нам очень здорово повезло с поэзией - с этим вот обстояло всегда у нас в стране очень хорошо... Кстати, я тут Янку вспомнил, вот кого можно назвать чуть ли не единственным человеком, которая кроме поэта еще и музыкантом была сильной, тут может быть сравнение разве что только с Димой Ревякиным - органичность поэзии и необычность музыки.- А в современной отечественной музыке что тебя сейчас радует?
- К ней у меня отношение унылое, - впрочем, как и к западной, и к восточной. Меня лично давно никто не поражал. Есть, конечно, отдельные музыканты, обычно это люди, высококлассно продолжающие народные или джазовые традиции, они сами по себе люди необычные. Типа того же Шилклопера или Сергея Летова. Но целого поразительного течения или кучки (вроде того, как поражала в семидесятых волна реггей) сейчас, на мой взгляд, нет... ...Впрочем, дело еще и в информации. Я даже убежден, что должны существовать великолепные музыканты, которые проходят мимо меня. Слушал я тут случайно последний альбом НЕ ЖДАЛИ - это отличная работа. Мы с ними еще часто пересекаемся в Европе, выступая почти одновременно в одних клубах. Такая музыка хороша именно в плане музыки прежде всего. А любой альбом БГ или АЛИСЫ не радует музыкой просто никак. Там ее не более пяти процентов - а так больше гладенькие и понятные мелодии, которые все уже наизусть выучили.- Какой из альбомов АУКЦЫОНА ты считаешь лучшим?
- Никакой. Абсолютно ровное у меня к ним отношение.- А песня? Которую бы ты играл вплоть до двадцатилетия группы и даже потом?
- Тоже, пожалуй, нет. Есть нелюбимые. У меня вообще, любая песня любимая только в тот момент, когда я ее сочиняю. Потом она становится в общий ряд с другими.- Наконец, последний вопрос. Какую птицу ты видел за окном?
- Это история долгая и интересная. Был путч первый, 91-й год. Мы как раз до этого неделю жили с Кириллом Кувырдиным у меня на даче в сотне километров от Питера. Потом ему надо было домой в Москву ехать, мы вернулись в Питер поздно вечером, легли спать. А утром черт меня дернул проснуться рано, часов в девять. Включаю я телевизор, а там какой-то мужик унылый сидит и на виолончели пилит - думаю, странно, чего это с утра. Переключаю на другую программу -там то же самое. Пошел, включил радио, а там Лукьянов или еще кто-то зачитывает что-то важное. Послушал я это и понял: ну все, пиздец нам настал, обратно поехали. Короче, очко заиграло. А у Кирилла как раз была подписка о невыезде из Москвы, документов не было. Я его бужу, кричу: переворот, надо сматывать. Тут по телевизору генерал наш питерский какой-то стал выступать, говорил о комендантском часе, о проверке документов во всех общественных местах, о принудительном сгоне всех неработающих на колхозные работы, о прекращении продажи спиртного. А Кириллу ведь жестко без ксивы. Короче, мы в страхе выбегаем из дома, а навстречу нам идет малость бухой мужик, синяк под глазом, спрашивает нас по-свойски: "Мужики, где тут поблизости можно портвейн найти?" Тут мы успокоились, оценили ситуацию, добрались до метро - никаких патрулей, - добрались до Московского вокзала, купили билет Кириллу. Я еще помню, что была годовщина смерти Цоя - весь вокзал был забит его поклонниками, которые приезжали на концерт его памяти и на вокзале стреляли у всех по тридцать копеек на обратную дорогу - билет был тогда безумно дорогой. Словом, мы успокоились, пошли пить к Фирсову портвейн, а вечером я посадил Кирилла, совершенно невменяемого, на поезд. А на следующее утро поймал я Гаркушу и говорю ему: а поехали на дачу, чего в Питере-то делать. Мы сели спокойно в автобус, приехали в мою деревеньку и два дня там оттягивались и сочиняли песни. Так что когда меня спрашивали, что я делал 19-21 августа 1991 года, я мог честно ответить: тогда родилась "Птица"...12 июня 1994
P.S. Большое спасибо Кириллу Кувырдину, большому другу группы, за то, что познакомил "ЭНск" С АУКЦЫОНОМ, а также московскому менеджеру группы Ольге Барабошкиной - за организацию концертов группы в Москве.
