Григорий ДУРНОВО,
ГАЗЕТА.GZT.RU,
30 марта 2005 г.
оригинал лежит здесь
размещено с разрешения автора
В
субботу в Центральном доме художника состоится презентация альбома
"Таял" лидера группы "АукцЫон" Леонида Федорова
и контрабасиста Владимира Волкова. Накануне Леонид Федоров согласился
ответить на вопросы Григория Дурново.
- Правильно ли я понимаю, что на этом альбоме,
так же как и на предыдущем, довольно много использовано всякой,
так сказать, чужой музыки? Как вообще эта идея пришла?
(Смеется.) - А, не знаю. Пришла.
- Вы считаете, что те исполнители или композиторы, музыку которых
вы используете, в каком-то смысле ваши соавторы?
- Ну ради бога, можно и так считать. Хотя, собственно, с их
музыкой это мало имеет общего (смеется). Если ее слушать
отдельно, вы можете даже не узнать, что она была использована у
меня.
- У вас был альбом "Четыре с половиной тонны", где записаны только
вы и ваша гитара. Этот период прошел, вам уже это неинтересно?
- Раз он уже есть такой, зачем еще такой же делать? Пока у меня
желания не возникает. Не то что мало или немало, просто одно и то
же делать неинтересно. Конечно, "Лиловый день" делать мне было интереснее.
Веселее.
- На новом альбоме тексты, как всегда, клавишника "АукцЫона"
Дмитрия Озерского?
- Озерского, и поэта Анри Волохонского там много текстов.
- На "Лиловом дне" у вас была одна песня на ваш собственный
текст. Вы еще будете пробовать сами сочинять?
- Я вообще не думаю об этом, у меня нет такой задачи. Знаю,
что есть песня – текст найдется, а каким образом, не знаю, неважно
абсолютно.
- Текст может принадлежать любой эпохе?
- Абсолютно.
- Для вас одинаково органично петь Озерского или Перселла, например?
- Все равно. Если я чувствую, что это нормально. Лишь бы запоминалось
(смеется).
- Был ли такой момент, когда вам показалось, что то,
что вы делали до этого, вам совсем не подходит и интереснее что-то
другое?
- Мне всегда неинтересно то, что уже сделано. В каждой пластинке
есть какая-нибудь зацепка, которая меня, собственно, интересовала
в процессе создания, ну а когда пластинка уже записана, мне становится
интересно что-нибудь другое. Никогда нет такого радикального слома,
потому что все равно база основная где-то забита…
- А какая база?
- Есть какие-то наметки или иногда мелодии. Весь хлебниковский альбом
("Жилец вершин" "АукцЫона" и Алексея Хвостенко на стихи Велимира
Хлебникова, 1995 год. – ГАЗЕТА), например, был создан из мелодий,
сочиненных, за малым исключением, за несколько лет до этого.
- Какие-то
старые вещи вы переделываете под себя, исполняете их сейчас еще?
- Я не переделываю, просто вспоминаются вдруг какие-то песни, кажутся
адекватными моему состоянию, и я понимаю, что я могу их сейчас играть
- тогда они не игрались, а сейчас могу.
- Есть ли еще сейчас чему
удивляться, когда вы с "АукцЫоном" играете, есть что-то неожиданное?
- Вообще мне в радость с ними выступать. Но на концерте вообще-то
сложно удивляться, если честно, мне на концерте как-то некогда удивляться.
Надо записать что-то и слушать, тогда можно сказать, что удивляет…
На концерте – черт его знает, бывают хорошие, а иногда бывают плохие,
по ощущению внутреннему. Видимо, это даже от качества игры не зависит,
то есть можно очень хорошо сыграть, но концерт окажется плохой,
непонятно почему.
- Бывало ли когда-нибудь, чтобы вам самому хотелось
с кем-то сыграть, с кем вы раньше не играли, что-то попробовать?
- Бывало, но я бы не сказал, что возникало какое-то необоримое желание:
я привык надеяться больше на судьбу, наверное. Повезет, так сыграем,
нет, так нет. Нет у меня задачи такой – переиграть со всеми, с кем
нравится. Я, честно говоря, со многими переиграл… Есть люди, с
которыми действительно всегда приятно играть, но это не зависит
от уровня мастерства. Скорее от качеств личных, которые мне близки.
- А кто знакомил? С Волковым, например?
- Сами познакомились случайно,
на похоронах Курехина. Ехали с кладбища, сидели в автобусе рядом,
разговорились.
- Как началось ваше сотрудничество с композитором
Владимиром Мартыновым?
- Это Коля Дмитриев покойный (арт-директор
Культурного центра "Дом". – ГАЗЕТА) нас познакомил почти полтора
назад, примерно за месяц до концерта в Зале Чайковского (совместный
проект "АукцЫона" и ансамбля Татьяны Гринденко. – ГАЗЕТА). Это странное
сотрудничество, но вот - есть две композиции Мартынова на альбоме.
- Ваш совместный проект, посвященный Франциску Ассизскому, тоже
там отражен?
- Эти композиции, собственно, и есть.
- Хорал, о котором
Мартынов рассказывал на фестивале?
- Можно назвать и хоралом, конечно
(смеется). Не хорал, послушаете - странные композиции. Не могу ничего
сказать, я не знаю, как это называется… Такое драматическое музыкальное
произведение.
- Как я понимаю, идея Мартынова о конце времени композиторов
вам близка. Вроде бы эти композиторы, которые до вас что-то написали,
вообще перестают иметь значение…
- Что значит "перестают"? Вы понимаете
все буквально. Здесь разговор идет о вещах, которые имеют строгую
религиозную основу, потому что в свое время композиторы являлись
– до начала ХХ века – средоточием духа, духовными лидерами. Композиторская
музыка была проводником религиозной мысли. А с наступлением ХХ века
это прекратилось довольно резко, на мой взгляд. То есть композиторы
остались, и хорошие, замечательные, может, гениальные даже, но влияние
массовое на сознание людей прекратилось. Вдруг ни с того ни с сего
появились все эти менестрели, в том числе всякие "битлсы" и прочие,
и прочие, которые, собственно, заняли почему-то их место, хотя к
музыке отношения имели намного меньше… С этой точки зрения Мартынов
и говорил, а не о том, что нет композиторов и они ничего не значат.
Что значит "не значат"? Музыка осталась, она гениальная, и она никогда
не умрет, но те произведения, которые появляются сейчас, не несут
с собой той силы, мощи, к сожалению. Такое время, наверное. Об этом
он, собственно, и говорит. Если вы почитаете книгу, то он все очень
логично объясняет, и с точки зрения всяких пророчеств библейских,
в том числе вымораживание религиозной мысли, вымораживание молитвы
и прочее, и прочее. Я с ним в общем согласен, потому что он довольно
логично и очень конкретно все объясняет, и при этом знает весь материал
прекрасно, он не с потолка берет. А я беру чужие произведения, каждое
по-своему интересное, по-своему мощное, но конечный результат -
абсолютно другой по сути, и по восприятию, и по звуку. Хотя основано
это на вещах очень известных, там, например, группа Queen используется…
Это такое, скажем, документальное обоснование теории Мартынова о
конце времени композиторов (смеется).
- То есть рождение чего-то
нового?
- Я ничего не пытался рождать нового, просто мне было интересно
сочетание несочетаемых по природе своей вещей, которые вдруг соединяются
в абсолютно какое-то странное произведение, довольно, может быть,
и уродливое, но стройное при этом. И страшное, и не знаю, какое
там. Мне трудно сейчас сформулировать. Скорее это вы, если послушаете,
сформулируете.
Отменивший зиму
Группа "АукцЫон" с Леонидом Федоровым (гитара, вокал, музыка) во главе окончательно сформировалась ко
второй половине 1980-х (буква "Ы" закрепилась в результате ошибки
одного из музыкантов). Наиболее интересные работы группы - альбомы
"Как я стал предателем" (1989), "Бодун" (1991), "Птица" (1993).
Группа записала два диска с бардом Алексеем Хвостенко ("Чайник вина",
1992, и "Жилец вершин", 1995 год). Сольная дискография Федорова
отсчитывается от 1997 года, в последнее время он продолжает концертировать
с "АукцЫоном", а также сотрудничает с контрабасистом Владимиром
Волковым (альбом "Зимы не будет" 2000 года и выходящий сейчас "Таял"),
певцами Сергеем Старостиным и Андреем Котовым, руководителем хора
"Сирин", участвует в проектах композитора Владимира Мартынова.
