Денис
ТРЕТЬЯКОВ
"Кто главный",
февраль 2007 г.
размещено с разрешения автора
-
На днях у Вас выходит новый альбом "Красота".
Откуда такое название?
- Этот альбом мы записали с Владимиром
Волковым. Это как бы заключительная часть нашей трилогии "Таял"
и "Безондерс". Почему "Красота"? Ну, наверное,
потому, что музыка красивая.
- А чем-то он принципиально отличается от предыдущих
работ? От того же "Безондерса" на стихи Введенского?
- В нем вообще нет поэзии (улыбается).
- Совсем?
- Да (улыбается). Тексты есть. Их писали Андрей Смуров и Артур
Молев. Авторы песни "Бен-Ладен". Но это не поэзия, это - "антипоэзия".
Слушать надо. Мне трудно так сразу сказать, что там принципиально
нового. Я в каждой пластинке стараюсь делать что-то новое. Сэмплов
там не много, больше живой музыки. Это не возможно вживую исполнять.
По крайней мере, мне одному. Так что мы еще сами пока не представляем,
как все это будет выглядеть вживую.
- После смерти Хвостенко
Вы как-то выпали из участия в его творческом наследии? Я знаю, что
планировался трибьют его песен, Вы будете в нем участвовать?
- Не знаю. Я хочу сделать альбом не по его песням, которые все знают,
а именно по его поздним стихам, совершенно замечательным. У Хвоста
есть книжка "Верпа". У меня идея сделать альбом по этой книжке. Я
хочу, чтоб получился совершенно другой, ни на кого не похожий Хвост.
Я думаю, со временем, мы воплотим эту идею.
- Много разговоров об альбоме,
записанном в Америке. В котором играют Марк Рибо, Джон Медески
из "Medeski, Martin & Wood", трубач Фрэнк Лондон из
The Klezmatics, саксофонист Нед Ротенберг. Это ведь все главные музыканты
мира за последние лет десять.
- Все так и есть. Альбом записывался в Нью-Йорке. Нам повезло, что
вместе с нами играют такие замечательные музыканты.
- Музыка полностью импровизационная, или песни заранее
написаны?
- Песни были заранее придуманы, какие-то даже игрались до этого на
концертах. Но писалось все это дело спонтанно, сходу.
- Марк Рибо не играл ключами от квартиры, как на
пластинках Тома Вейтса?
- Не знаю (улыбается). Я играл на гитаре и пел, а Рибо, кстати,
тоже играл на гитаре. Сейчас пластинка в стадии сведения. Как все
это будет называться, пока не знаю. Есть идея пригласить всех этих
музыкантов поиграть с нами на презентации в России. Чтоб люди порадовались.
- Леонид, многие люди, знакомые с вашим творчеством
только по группе "АукцЫон" недоумевают -
почему так сильно изменилась Ваша муза. В какой момент это произошло
и что стало тому причиной?
- Я могу сказать так: я пытаюсь сейчас как можно меньше придумывать.
Эти вещи происходят сами. Они либо происходят, либо нет. В какой-то
момент, это было в период записи пластинки "Птица",
я понял, что меня больше не устраивает какая-то заданность, определенность
в музыке. Меня не устраивает конкретика. Меня больше всего радуют
такие "как бы случайные" вещи, в кавычках, потому что на самом деле
случайного нет ничего.
- Об этом я и хотел с Вами поговорить.
- Тут дело такое. Я все эти годы имел свой интерес - я хотел, что
бы моя музыка радовала, прежде всего, меня самого. И учась на собственном
опыте, я пришел к выводу, что чем меньше я буду думать о том, какой
должна быть моя музыка, тем она будет мне самому интересней. Теперь
я пытаюсь придумывать уловки, что бы они как можно больше давали свободы
людям, которые со мной вместе играют. Чтобы моя музыка могла меня
удивлять и радовать. Поэтому мои вещи с одной стороны становятся все
более и более примитивными, а с другой - возможности музыки расширяются.
- Песни становятся все более открытыми для интерпретации?
- Да, именно так. Их форма становится абсолютно открытой. Симфонической
или камерной - не важно. Музыка, на мой взгляд, изначально, как идея,
не должна нести ничего лишнего, она спонтанна. Это уже потом в процессе
делания музыки ты начинаешь что-то там придумывать, привносить. И
получается лживо. Идея выраженная - есть ложь. Когда музыку начинаешь
делать - она начинает терять свои первоначальные свойства. Становится
ложной.
- Она в первую очередь начинает обманывать лично
Вас?
- Да. Я долго к этому шел. Я долго не мог для себя все это сформулировать.
Раньше я не мог понять, почему так? Почему, например, моя песня мне
не нравится? Мы так долго работали над песней, а мне она не нравится.
А просто в процессе делания песни мы утеряли ее первоначальные свойства.
Утрачивали самое главное - изначальный аргумент песни. Поэтому понятие
аранжировки для меня уже лет десять как утеряно. Я не занимаюсь больше
аранжировками, не люблю их. Более того, я считаю, что аранжировки
вредны. Они губительны для музыки. Такое делание музыки убивает саму
музыку.
- Но ведь именно в процессе такого производства музыки
и заключается деятельность композитора?
- Хотя я и люблю и уважаю многих гениальных композиторов из тех, которые
были, и тех, которые, возможно, еще будут рождаться и жить, я, тем
не менее, считаю, что композиторство - это больше не путь. Есть, например
Бах, Бетховен, а есть пигмеи. И те и другие пишут музыку. Только классики
пишут по-своему, а пигмеи попами трутся друг о друга и тоже выходит
музыка. На самом деле и музыка классиков и пигмеев, они обе - абсолютно
сопоставимы. В таком случае теряется весь смысл композиторства. Зачем?
Я больше не верю в композиторство.
- Это как раз то, что Мартынов
назвал "концом эпохи композиторов".
- И на самом деле сказал точно. Поэтому мы с Мартыновым сейчас работаем
вместе.
- По моему мнению, подобная трактовка музыки очень
характерна для восточной философии, с ее сугубо созерцательным интуитивным
подходом к творчеству.
- Не знаю. На Востоке по-своему, у нас по-своему, я думаю.
- Просто на эти темы много говорят, а объединил все
подобные трактовки еще Джон Кейдж. Мне кажется, Мартынов должен любить
его музыку.
- Не знаю, Мартынов любит музыку барокко. Волков тоже. Дело не в том,
кто что любит. Каждый до этого может дойти, если есть потребность.
Музыка - это одно из немногих искусств, которое отображает окружающую
реальность. Какова реальность происходящего вокруг - такова и музыка.
Я говорю здесь только об адекватной музыке. Бах, Бетховен - адекватные
композиторы. Есть неадекватная музыка, которая ничего не отражает.
- Приведите пример.
- Любая музыка, которая сейчас несется отовсюду. Все эти "тату" и
"нана" - это не адекватная музыка. Та музыка, которой нас атакуют
отовсюду, она не адекватна.
- А, например японский "нойз"? Он адекватен? The
Ruins, или там Отомо Йошихиде?
- Есть адекватная музыка, есть неадекватная, а есть еще музыка будущего.
Отомо Йошихиде - сейчас мой самый любимый музыкант. Японцы больше
всех в мире нацелены в будущее. Я помню, как ходил на его концерт.
В Москву он приезжал, в клуб "Дом". Мы пришли с женой на его концерт
и просто легли на пол. Мы лежали на полу, потому что такого я никогда
еще не слышал. А звук! В какой бы точке зала ты ни находился, его
музыка такова, что когда ты ее слышишь, то как будто сидишь в наушниках.
Абсолютно физическое ощущение, что ты не слушаешь музыку ушами, а
она в твоей голове. Я такого не испытывал ни до, ни после. Никогда.
Причем это настолько мощно, что по сравнению с Йошихиде - вся музыка,
существующая в мире это просто пиликание.
- У меня такое ощущение, будто его музыка не двигается
вообще. Она как бы концентрируется в одной точке. Как дерево, просто
растет из одного места и все. Музыка абсолютного покоя.
- А музыка и должна находиться в покое. Дело даже не в этом. Японцы
- это нация, нацеленная на будущее, и в музыке они опять впереди всех
потому, что их музыка абсолютно адекватно отражает современную реальность.
А у Йошихиде музыка уже там, в будущем. До нее вообще не дотянуться.
- А вы никогда не сталкивались с эстетической халявой
в подобном подходе?
- У таких музыкантов не может быть никакой халявности. Это зависит
от уровня музыканта. Я могу рассказать такую историю, Владимир Волков
был когда-то на концерте Сержа Генсбура. Как потом оказалось, он был
на одном из его последних концертов. Ну, шансон - кабак и кабак, подумал
Володя. Он тогда еще плохо знал английский, а Генсбур вел концерт
на английском. Генсбур ничего не пел, ни на чем не играл. Он только
говорил и все. Я ничего не понимал, - говорит Володя, - но я два часа
не мог оторвать взгляд от сцены. Было ощущение, что этот человек мне
два часа пел красивейший блюз. Вот это магия! Если это мастер, то
не важно, что он будет делать. Если мастер включен, он не может сыграть
плохо. Халява может произойти, только если ты выключился. А есть по
настоящему большие мастера, они вообще не допускают халявы. Они не
могут себе этого позволить. Волков сам такой же. Когда мы с ним еще
в первый раз писались - мы писались, писались... Вроде записали все
песни. А потом стали их дописывать. А Волков каждый раз играл по-новому,
в каждом дубле не просто играл хорошо, а полностью все переосмысливал.
И я обалдел просто от такого подхода. Я, например, слушаю все его
восемь вариантов дорожки. И понимаю, что выбрать одну необходимую
мне для записи я не могу. Они все настолько хороши. В них ни одной
лишней ноты! И у меня просто крыша поначалу поехала. Я не мог понять,
что мне делать со всем этим? Как быть? Такие люди просто не могут
позволить себе халяву. Они либо играют, либо нет. Но, независимо от
того, что они играют - они включаются, и все.
- Но, бывают же неудачные концерты?
- У всех они бывают, если человек по каким-то причинам не включился.
- А куда музыкант включается? В ноосферу Земли? В
некое информационное пространство?
- В музыку.
- Что значит "в музыку"? Музыка существует сама по
себе? Или автор включается сам в себя?
- Нет, ничего подобного. Не сам в себя, а в конкретную музыку. Дело
не в обмене энергий, об этом часто любят поговорить, ни в чем таком.
Можно все что угодно свести к энергообмену. Музыка происходит в определенный
момент времени. Если ты ему соответствуешь, на самом деле, если ты
музыкант - ты включаешься. Артист может что-то не понимать, тогда
он просто не будет включаться, не будет участвовать и все. Музыка
и музыканты могут не подходить друг другу. Всякое бывает.
- Желаю Вам сегодня нормальной подключки.
- Спасибо, и вам.
Ростов-на - Дону 15 декабря 2006 г.
