МЕНЕ МАН ЗАСНИ ЗАРЯ

Московская презентация альбома оперы Леонида Фёдорова по поэме Велимира Хлебникова «РАЗИНРИМИЛЕВ» выявила разницу подходов российских и американских авангардистов

Ярослав ЗАБАЛУЕВ
"Газета.ру", 15 марта 2010 г.
оригинал лежит здесь

Прошлая рабочая неделя закончилась презентацией нового альбома Леонида Фёдорова «РАЗИНРИМИЛЕВ» – оперы по поэме-палиндрому Велимира Хлебникова «Разин». Второй раз в карьере лидера «Аукцыона» запись проходила в Нью-Йорке при участии местных классиков-авангардистов – Джона Медески (одного из постоянных коллабораторов Джона Зорна) и Марка Рибо (бывшего гитариста Тома Уэйтса), а также их более юного коллеги Чеса Смита (барабанщика инди-рокеров Xiu Xiu). В прошлый раз американцы вошли в состав «Аукцыона» во время записи и презентации альбома «Девушки поют» и с тех пор, по словам Фёдорова, мечтали о продолжении сотрудничества.

В результате они не только записались, но и приехали, чтобы озвучить слова будетлянина живьём.

Танцпол заняли рядами красных кресел. Легендарной «Горбушке» (в которой с открытием «Главclub» разве что стало почище) такой антураж идет нечасто, но тут повод был подходящий, и непривычный вид ключевой столичной рок-площадки поклонников не смутил, тем более что пиво пить не запрещали. Когда все они расселись, а свет погас, на сцену вышли Медески, Рибо, Смит и постоянный соавтор фёдоровских сольников контрабасист Владимир Волков. Вместе они минут пять изображали антракт в оркестровой яме и нагнетали обстановку, взорванную аплодисментами с выходом инициатора всего предприятия. Фёдоров взял акустическую гитару и запел: «Я Разин со знаменем Лобачевскаго логов / Во головах свеча, боль, мене ман засни заря».

Представление оперы началось.

Стилистически новый материал точнее всего будет описать как джазовая вольница – и так до предела свободная форма разбалтывалась общим разгульным настроем, заданным предметом поэмы. Любопытно, что роли исполнителей распределились диаметрально противоположно всяким ожиданиям. На атональный лад музыкантов настраивала российская часть коллектива (Фёдоров и Волков), тогда как Медески и особенно Рибо, соблюдая заданные тональности, пытались играть шире и громче, как это и подобает саундтреку к жизни добра молодца. Конечно, они играли уже готовый материал, речь не шла о полной импровизации, но тем не менее диссонанс местами был очевиден.

Ощущение важности момента, впрочем (нью-йоркские музыканты играют оперу по Хлебникову!), скрашивало недостатки, но в середине концерта спала и торжественность действа.

Поиграв вразнобой фрагменты из «РАЗИНРИМИЛЕВ», коллектив принялся за проверенные на сольных концертах Фёдорова номера вроде «Далеко» или «Печали». Казалось бы, на не имеющих дополнительного культурно-исторического контекста вещах музыканты должны были лучше договариваться, но нет: например, в заговор «Голованога» Рибо умудрялся вставлять риффы в лучших традициях чуть ли не Led Zeppelin.

Такая разница подходов вполне объяснима.

Моментам федоровской мощи (за которые публика любит его концерты) мешают лишние движения – он с почти неофитским азартом пытается засэмплировать, сыграть и спеть сразу про все мироздание, но часто получается скорее про тысячу мелочей. Американцы, наоборот, перепробовали на своих джемах в нью-йоркском клубе «Тоник» вообще все, что возможно, нашли свой стиль и могут работать в любых жанрах без страха потерять аутентичность.

Без суеты, точно и уместно.

Впрочем, быть может, культурный обмен, который уже второй раз устроил на своей территории Фёдоров, поможет и нашим музыкантам научиться играть и говорить просто и внятно – одной из добродетелей, доступной, как ни крути, только лучшим из лучших.