Александр ГОРБАЧЁВ
afisha.ru, 9 декабря
2008 г.
оригинал лежит здесь
Громовые раскаты контрабаса и московская гроза, записанная с натуры,
спотыкающийся на обе ноги хип-хоп и скрипящая половицами электроника,
и спорящие друг с другом голоса, и преодолевающие инерцию языка тексты,
и мелодии, от которых не отделаешься, — привыкнув к ежегодным дискам
Фёдорова–Волкова,
можно констатировать: на «Снопе снов» нет
ничего сверхнового; в случае этих людей горизонт ожидания вообще отодвинут
куда-то далеко за пределы зримого. Нет ничего сверхнового и в текстах:
Фёдоров и Волков на сей раз кладут на музыку Анри Волохонского и Алексея
Хвостенко, которых по отдельности пели и раньше. Впрочем, здесь
все-таки иной коленкор: Волохонский и Хвостенко всю жизнь писали друг
с другом, друг для друга и друг против друга, это очень отдельный
универсум. Но нет ничего сверхнового в том, что «Сноп снов» звучит
как откровение.
Трудно отделаться от ощущения, что своими пластинками Фёдоров и Волков
как бы выстраивают альтернативную историю искусств; «Сноп снов» в
этом смысле — даже не глава, а почти что резюме. Диск движется от
протоязыкового хлебниковского слогосложения («Языческая песнь», которую
бормочут голоса самих Волохонского и Хвостенко, — ЛФ и ВВ обеспечивают
только брякающую перкуссию) к святой простоте («Рай», тот самый «Город
золотой», только с исконным текстом, который поет Хвостенко — поёт,
по выражению Фёдорова, не как салонную романтику, но как мощнейший
религиозный гимн) — через почти акмеистские романсы, через обэриутские
монологи, через малую прозу. Понятно при этом, что Волохонский и Хвостенко
ни разу не имитируют чужие манеры — скорее проговаривают их, озвучивают;
Фёдоров с Волковым берут в оборот тексты, которые текут, бурлят, порождают
гроздья смыслов даже на чисто фонетическом уровне. История поэзии
срастается с историей музыки; это и правда сноп снов об иных эпохах
и традициях: средневековая английская музыка и старофранцузский менуэт,
отголоски фадо и фолктроника почти в духе группы Mum, кенийская арфочка
и африканские барабанчики, древнегреческий хор (из «Илиады» Владимира
Мартынова) и симфонии Шостаковича. Тут и песни называются соответственно
— «Французская», «Португальская», «Афроамериканская»; есть и душераздирающая
«Русская», которую Волков не смог ни разу дослушать до конца — говорит,
душу высасывает, и его можно понять.
Уместно будет вспомнить, с чего начиналась новая поэтическая эпопея
Фёдорова: записанные с Волохонским диски «Горы
и реки» и «Джойс» толком и не альбомы даже,
на них и песен-то не было, а были — чтения. «Сноп снов», в сущности,
тоже более всего похож на аудиокнигу в предельном понимании слова;
книгу, где текст есть музыка, а музыка есть текст.
