|
|
||
Шурик ГОРБАЧЕВ,
www.seesaw.ru, 01.10.2003
оригинал лежит здесь
и здесь
Разнообразие
возможных творческих ипостасей Федорова известно—тут и «Четыресполовинойтонны»,
и «это мама», и «Анабэна». «Лиловый день», в принципе, ближе всего к первому
из перечисленных альбомов—прежде всего, по составу исполнителей: на сей
раз нет ни группы, ни даже кучи разных музыкантов, Федоров снова один со
своей акустической гитарой... Впрочем, один ли? На самом-то деле, новый
альбом музыканта не похож ни на одного из перечисленных предшественников.
Чего, впрочем, и следовало ожидать—и, конечно, очень приятно, что Федоров
снова не повторился, не просто напел новых песенок под гитару, но сделал
полноценное художественное полотно, 48 минут длящееся и из 11 частей состоящее.
Среди тех, кому на обложке диска Федоров шлет «низкий поклон», Дживан Гаспарян,
Вивальди, сборник «Новая японская музыка» и ещё полтора десятка имен. Наводит
это на подозрение не сразу (хотя, в общем-то, должно—не могу вспомнить подобных
благодарностей ни на одном из записанных музыкантом альбомов), но при первом
прослушивании все встает на свои места, а точнее—с мест своих сходит. Все
перечисленные персонажи участвуют в «Лиловом дне» если не на равных с Федоровым,
то уж точно и не в роли молчащих статистов. Напротив, обрывочные фрагменты
из записей врываются то там, то сям, добавляя значение, меняя мелодику,
перебивая песню, полемизируя и взаимодействую с вырывающимся и вырастающим
из всего этого голосом Федорова и увлекая в звуковой водоворот гитару. Так
и получается, что, например, тот же Гаспарян куда слышнее на альбоме, чем
значащийся в исполнителях басист «Аукцыона» Бондарик, подыгравший в двух
песнях, а загадочный и невообразимо редкий инструмент Андрея Котова под
названием «колесная лира» и вовсе из всей звуковой массы «Старца» никак
не вычленяется.
При этом сам песенный состав альбома весьма разнороден: совсем новые песни
(«Полнеба», «Лиловый день», «Печаль», «Вьюга», «Муж») соседствуют здесь
с «полуновыми» («Думай про меня», «Якоря», «Старец», впрочем, последний
изменен настолько сильно, что может считаться самой новой композицией диска),
а также с совсем старыми песнями, сочиненными ещё в 80-х, но исполняющимися
на концертах в последние несколько лет («Музыка моя», «Города»). Имеется
также и загадочно-медитативный вокализ «Бабуля», на котором то ли Федоров
окончательно перевоплощается в шаманствующую бабку, то ли бабка закономерно
воплощается на альбоме Федорова. Таким образом, по сути, наполнение альбома
представляет собой ту самую, в общем, банальную по идее фиксацию актуального
незаписанного материала, постоянно исполняющегося артистом вживую. Впрочем,
воплощение этой идеи сделано настолько небанально и с таким вкусом и юмором,
что понимание такой особенности содержательного наполнения диска восприятию
не мешает никак. О юморе, кстати, стоит сказать отдельно: он здесь представлен
в больших количествах и всегда оказывается кстати. Тут и застольные крики
грузин в «Полнеба» (вообще одна из лучших песен альбома, делающаяся таковой
во многом именно из-за всего звукового массива—так не очень замысловатая
композиция превращается в развеселый «боевик»), и речитатив Эминема (sic!)
на заднем плане «Старца», способствующий критическому отношению к агрессивной
заунывности этой песни, и песня «Муж» (текст которой сочинен лично Федоровым
и представляет собой, в каком-то смысле, пародию на Озерского, некоторое
«обнажение приема»), и та же «Бабуля». Наконец, потрясающе весело и оформление
альбома: внутри розового конверта с дующим в трубу негром на обложке помещаются
разные фотографии разных афроамериканцев вперемежку с изображения основных
авторов альбома: вот Федоров на пляже, а вот и Озерский в бане. Так и получается,
что альбом выходит хотя и цельным, но очень разным по настроению, что, впрочем,
вполне жизненно: несмотря на весь юмор, «Старец» все равно выходит устало-разбитым,
а «Якоря»—страшными.
«Лиловый день»—это ещё и смена точки зрения. Если, скажем, все песни альбома
«это мама» смотрели на мир изнутри героя (где, пожалуй, было довольно неуютно),
то новый альбом Федорова в большой степени направлен вовне и говорит прежде
всего о ней (курсив) и для неё (курсив), будь то некая героиня или просто
«музыка моя». Хотя, конечно, и сам герой никуда не делся, а живется ему
на этом и на том свете по-прежнему непросто.
Но - и без ложки дегтя не обойдется. Из конкретных промахов альбома можно
назвать прежде всего уже упоминавшегося «Старца»—новая версия, представленная
на «Лиловом дне», сильно проигрывает сумасшедше-исступленно-драйвовой концертной
(хотя и блестяще вписывается в композицию и звуковые потоки альбома). Да
и в целом «Лиловый день», пожалуй, похуже, чем «это мама» и «Анабэна». Все-таки
музыканты, с которыми работает Федоров, играют большую роль, и одному ему
повторить столь монументальные полотна, каковыми были предыдущие два альбома,
тяжеловато. Но и здесь выход находит сам музыкант—со всей своей иронией,
совмещениями Вивальди и застольных пений «Лиловый день», как кажется, и
не претендует на монументальность, это скорее некое великолепное звуковое
упражнение, гениальная музыкальная игра, которая, ко всему прочему, позволяет
послушать давно желанные песни на диске. Некоторым аналогом, на мой взгляд,
может выступать разве что Мамонов, которому в последних альбомов тоже свойственно
использовать чужие сэмплы, голоса и мелодии и творить из всего этого что-то
глубоко самобытное. Впрочем, и здесь Федоров на другом полюсе: он не выворачивает
себя наизнанку (что у него же вполне присутствует в других записях, например,
на «это мама»), он играет и поет без большого напряга, но с большим драйвом
и огромной самоотдачей. Впрочем, последняя песня («Якоря») напоминает слушателю
и о запредельности музыки Федорова. Альбом заканчивается немного жутким
и совершенно потусторонним распевом, медитативным аккомпанементом гитары
и осколками духовых, рвущихся в разных наушниках; Федоров же остается одним
из самых живых и активных русских музыкантов. Факту надо радоваться, музыку
надо слушать. Немного осталось в России творящих музыкальных гениев.
