Михаил ВИЗЕЛЬ
журнал "TimeOut",
№ 50 (58), 19 декабря 2005 г.
размещено с разрешения автора; оригинал
лежит здесь
Альбом
на стихи Александра Введенского, как и предыдущий федоровский
диск "Таял", был записан и сведен в прямом
смысле слова на коленке. А также - на столике, подоконнике и полу
небольшой комнатки в московской квартире Федорова, где живут акустическая
гитара, пианино и ноутбук. По инерции такое место часто именуется
домашней студией, но то, что это обычная комната в обычной квартире,
- принципиально важно. Потому что домашняя студия все-таки термин
шоу-бизнеса. Федоров же отказался от этих игр давно, когда после ошеломляющего
успеха "Птицы" не стал делать с "Аукцыоном"
"Птицу-2", используя найденные наконец безукоризненное звучание и
бесшабашно-трагические интонации. Вместо этого он занялся совсем странными
вещами. Сначала вместе с Хвостом выпустил
авангардистского "Жильца вершин". Потом и
вовсе связался с радикальными джазменами из "Волков-трио",
древнерусским хором "Сирин", фольклористом Старостиным,
стал петь и записывать джаз не джаз, авангард не авангард, но уж точно
не рок. И поэтому остался едва ли не единственным живым, то есть дышащим
и развивающимся музыкантом на российской сцене.
"Безондерс" продолжает движение в сторону
от каких-либо размеченных путей. На нем еще больше, чем на "Таял",
элементов радиотеатра, разнородных сэмплов, едва заметных шорохов
и поскрипываний. Звуковой ряд альбома кажется ровнее и спокойнее,
и добавилось нечто новое: вокальные стилизации. Федоров то поет печально
и протяжно, почти как Вертинский (благо тоже размазывает "р"). То
величаво мелодекламирует, как Алексей Хвостенко. Последнее неудивительно:
альбом посвящен памяти Хвоста. Но на нем нет ни одной песни на его
стихи. Используя тексты ленинградского поэта-обэриута, Федоров находит
гораздо более тонкий способ почтить память своего старшего друга.
И, если вдуматься, наиболее естественный: ведь Алексей Львович Хвостенко
и был последним обэриутом, в чьей крови тоже "цвел футуризм". Потому-то
Федоров от Хвостенко и Хлебникова и перешел так легко к Введенскому,
и так органично сумел пропеть его ритмически неровные строки о любви
и смерти: "Мир потух. Мир потух. Мир зарезали. Он петух". Все это
- единый ленинградско-петербургский космос, к которому Федоров имеет
прямое отношение.
В декларации обэриутов от января 1928 года говорилось: "В настоящее
время ОБЭРИУ ведет работу по организации музыкальной секции". По не
зависящим от объединения причинам создание этой секции затянулось
почти на 80 лет. Но теперь, похоже, с ней все в порядке.
